Особенности национального хакера: Почему мы до сих пор не взломали всю Украину
СМИ написали, что русские хакеры в марте на сутки лишили украинские власти закрытой правительственной связи, в начале марта ими были взломаны более 700 госсайтов Украины. Но почему это делалось на чистом энтузиазме, а не в рамках государственной военной программы?
У нас в России, да и вообще в СНГ, есть особенности правоприменительного и политического устройства силовых ведомств. Дело в том, что работники правоохранительных органов, спецслужб относятся к внешним специалистам, экспертам, разработчикам очень потребительски. В большинстве своём, несмотря на то что и нормативной документацией, и законами финансирование специалистов-экспертов предусмотрено, реально добиться оплаты практически невозможно.
В результате появляется такая система работы, когда хорошим опером считается тот, кто сумел больше людей напрячь за себя поработать. Эта порочная практика сейчас осуществляется путём привлечения любых людей, без разбору. У кого-то среди знакомых какие-то 15-летние хакеры, у кого-то просто интернет-дурачки, кто-то действительно знает ряд профессионалов и может уговорить их поработать. Но это всё не централизированная политика. Потому что если бы это была централизированная политика, у нас был бы свой аналог Агентства национальной безопасности, которое бы занималось и массовым просвещением силовиков, и подбором технологий, стартапов, команд, тех же самых хакеров, их сертифицированием и приведением деятельности к определённому стандарту. Всё это было бы в рамках одной политики, и все бы на этом ещё хорошо зарабатывали.
Но этого нет, потому что каждая вошка на каждом уровне тянет одеяло на себя. Нет согласованности даже между региональными подразделениями и центральным аппаратом в самих силовых ведомствах. То есть каждый тянет одеяло на себя. Если даже взять январь – март, расследования дел по виртуальным минированиям, мы ярко увидели, что региональные органы внутренних дел не координируются и не делятся информацией с центральными органами. В результате очень сильно проседает общее дело (а вот Царьград успешно провёл собственное расследование – ред.). То есть как тогда "минировали", так сейчас ломают по всей стране, а централизованно работа не координируется. Часть информации пропадает, проседает, кто-то кого-то нашёл, но остальные не могут насладиться результатами этой идентификации, успеха какого-то одного из подразделений, воспользоваться ими для дальнейшего расследования.
Кибервойна между Россией и Украиной, безусловно, ведётся. Мы говорим о вооружённом конфликте, который происходит между странами, относящимися к информационному обществу, в котором есть современные технологии. Это не Сирия, это не Ирак, не Афганистан, в которых максимальная технология заключается в наличии спутникового телефона, потому что других способов позвонить из пустыни просто нет. И в этих реалиях, в рамках современного актуального военного дела кибернаправление есть, оно востребовано и должно быть априори.
Сейчас мы наносим друг другу разрозненные удары. Да простят нас боги, но я скажу, что это неправильная тактика. Лучше сделать в стране цифровую экономику. Позволить появиться в стране конкурентоспособным, качественным и совершенным технологиям, компаниям, стартапам, продуктам. Сделать так, чтобы эти продукты были востребованы и нужны по всему миру. Вы можете использовать это для того, чтобы следить. Вы можете использовать это для того, чтобы доводить нужную, выгодную вам информацию до каждого человека, находящегося в любом месте мира. И в одночасье вы можете сделать пальчиком, как это сделали те же американцы, – и просто это всё отключить, без каких бы то ни было хакерских атак. Вот это эффективно, более того, это ещё и создаёт колоссальный человеческий интеллектуальный капитал внутри страны, обеспечивает её доход, доход каждого гражданина и его огромную лояльность по отношению к власти.